Люблю росу в начале мая. Федор тютчеввесенняя гроза

В истории всем знакомого стихотворения, оказывается, есть малоизвестные страницы.

Весенняя гроза

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые...

Повисли перлы дождевые,

И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,

В лесу не молкнет птичий гам,

И гам лесной и шум нагорный -

Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

Федор Тютчев

Весна 1828 года

Эти строки, а в особенности первая строфа, - синоним русской поэтической классики. Весной мы просто перекликаемся этими строчками.

Люблю грозу... - задумчиво скажет мама.

В начале мая! - весело отзовется сын.

Малыш еще, быть может, и не читал Тютчева, а строки про грозу уже таинственно живут в нем.

И странно узнать, что "Весенняя гроза" приняла знакомый нам с детства хрестоматийный вид лишь через четверть века после написания, в издании 1854 года.

А при первой публикации в журнале "Галатея" в 1829 году стихотворение выглядело иначе. Второй строфы не было вовсе, а общеизвестная первая выглядела так:

Люблю грозу в начале мая:

Как весело весенний гром

Из края до другого края

Грохочет в небе голубом!

Именно в этом варианте "Весенняя гроза", написанная 25-летним Тютчевым, была знакома А.С. Пушкину. Не смею предполагать, что сказал бы Александр Сергеевич, сравнив две редакции первой строфы, но мне ближе ранний.

Да, в позднем варианте очевидно мастерство, но в раннем - какая непосредственность чувства! Там не только грозу слышно; там за тучами уже и радуга угадывается - "из края до другого края". И если томик Тютчева пролистаешь на пару страниц вперед, то вот она и радуга - в стихотворении "Успокоение", которое начинается словами "Гроза прошла..." и написанном, возможно, в том же 1828 году:

...И радуга концом дуги своей

В зеленые вершины уперлася.

В ранней редакции "Весенней грозы" первая строфа взлетела так высоко и сказано в ней так много, что последующие строфы кажутся "прицепными", необязательными. И очевидно, что последние две строфы написаны, когда уже и гроза давно ушла за горизонт, и первое восторженное чувство от созерцания стихии погасло.

В редакции 1854 года эта неровность сглажена возникшей вдруг второй строфой.

Гремят раскаты молодые...

Вот дождик брызнул, пыль летит,

Повисли перлы дождевые,

И солнце нити золотит.

Строфа по-своему блистательна, но от первой-то осталась лишь первая и последняя строка. Исчезло восторженно полудетское "как весело...", исчезли "края" земли, меж которыми гулял гром. На их место пришла рядовая для поэта-романтика строка: "Как бы резвяся и играя..." Тютчев сравнивает гром с расшалившимся ребенком, придраться не к чему, но: ох, уж это "как бы"! Если бы Федор Иванович и собиравший его книгу в 1854 году Иван Сергеевич Тургенев знали, как в ХХI веке мы устанем от этого вербального вируса (так называют филологи злополучное "как бы"), они бы не стали усердствовать в правке первой строфы.

Но ведь никогда не знаешь, чего ждать от потомков.

Думаю, что редко можно встретить человека, который хотя бы раз в жизни не слышал стих «Люблю грозу в начале мая…» или хотя бы его начальные строчки. При этом чаще всего мы слышим прикольные пародии и не знаем кто автор. А ведь это стихотворение написал известный русский поэт Фёдор Тютчев и называется оно Весенняя гроза. В этом посте я приведу оригинальный текст стиха про грозу и многочисленные пародии на него.

Оригинал:
«Весенняя гроза»

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный —
Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

Фёдор Тютчев

Пародии и приколы:

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром
Как долбает из-за сарая,
И не опомниться потом!

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром
Как еб@нёт - и нет сарая!
Кишки висят на проводах,
Скелеты ползают в кустах…
(Трусы висят на проводах,
Скелет валяется в кустах.)

Люблю грозу в начале мая,
Как ебанет и нет сарая.
Брюсли валяется в кустах,
Мозги висят на проводах,
Сталоне кости собирает,
А наш любимый Джеки Чан
Похож на жареный качан.

Люблю грозу в начале мая,
Стог сена, бабу между ног
И снова водки не хватает
С тобой закончить диалог.

Гремят раскаты молодые,
Я в думу мрачно погружён,
Повисли чресла удалые,
Но я не этим удручён.

С горы бежит поток проворный,
Бутыль пустая жжёт глаза,
Твой глупый смех, такой задорный,
Мне уши режет, как фреза.

Ты скажешь: ветреная Геба
Соснула мой адреналин,
А я скажу, ругаясь в небо:
Давай-ка быстро в магазин.

Люблю грозу в начале лета,
Один удар и ты котлета.

Люблю грозу в начале мая,
Как долбанет и нету мая.

****
Гремит гроза, начало мая
Зажал я бабу между ног
Любовь случается такая:
У мужа вырастает рог.

Люблю грозу в начале мая
Стоим под деревом с тобою
Шумит трава под нами шурша
И деревья медленно шатаясь
Гремит гроза не переставая
И ветер тихо в небо взмывая
Уносит листья за собою
А мы стоим вместе с тобою
И мокнем под дождём с тобой
Люблю грозу в начале мая
Когда мы встречаемся с тобой милая любя
Твои красивые глаза
Не забыть мне не когда
Когда стояли мы с тобою
Прижавшись друг к другу грея
Гроза нас с тобою свела
Люблю я сильно милая тебя

Прошла по улице гроза,
Да так шарахнула в глаза:
Бежал домой столбы сшибая…
«Люблю грозу в начале мая!»

Люблю грозу в начале мая,
люблю метели в феврале…
Но не люблю, когда в апреле,
блин, мерзнут сопли при ходьбе!

Люблю грозу в начале мая,
Как любят умные — шизу,
Как любит доктора — больная…
Люблю весеннюю грозу!

Люблю грозу в начале мая,
Как долбанет – и нет сарая!
Как бы резвеся и играя,
Молния потом попала в паром,
Она сама того не зная,
В храме прервала псалом.
Гремят раскаты молодые,
И люди выбежали из храма,
Чуть не утонули в лужах и сырые,
Поплыли на берег, а уж там итак –
С горы уже бежит поток проворный.
В лесу несложный трехэтажный мат,
И мат, и крики, и шум нагорный –
Воды струящей чуть не затопил в лесу.

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые!

Вот дождик брызнул, пыль летит…

Повисли перлы дождевые,

И солнце нити золотит…

С горы бежит поток проворный,

В лесу не молкнет птичий гам,

И гам лесной, и шум нагорный -

Все вторит весело громам…

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила!

Другие редакции и варианты

Люблю грозу в начале Мая:

Как весело весенний гром

Из края до другого края

Грохочет в небе голубом!

С горы бежит ручей проворный,

В лесу не молкнет птичий гам;

И говор птиц и ключ нагорный,

Все вторит радостно громам!

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

        Галатея . 1829. Ч. I. № 3. С. 151.

КОММЕНТАРИИ:

Автограф неизвестен.

Первая публикация - Галатея . 1829. Ч. 1. № 3. С. 151, с подписью «Ф. Тютчев». Затем - Совр ., 1854. Т. XLIV. С. 24; Изд. 1854 . С. 47; Изд. 1868 . С. 53; Изд. СПб., 1886 . С. 6; Изд. 1900 . С. 50.

Печатается по Изд. СПб., 1886 . См. «Другие редакции и варианты». С. 230.

В первом издании стихотворение состояло из трех строф («Люблю грозу…», «С горы бежит…», «Ты скажешь…»); без изменения осталась лишь последняя строфа, две других в первом издании имели несколько иной вид: о «веселье» майской грозы было заявлено уже во второй строке («Как весело весенний гром») и дальше было пространственное определение явления, вообще весьма свойственное Тютчеву («Из края до другого края»); и хотя в позднейших прижизненных изданиях появился другой вариант, сам образ и его словесное выражение повторяются: в первом отрывке из «Фауста» («И беспрерывно бури воют / И землю с края в край метут»), в стих. «Из края в край, из града в град…». Во второй строфе образные компоненты были более конкретны по сравнению с позднейшей редакцией; речь шла о «ручье», «ключе нагорном», «говоре птиц», в дальнейших изданиях появился «поток проворный», «гам лесной», «шум нагорный». Обобщенные образы больше соответствовали отстраненно возвышенной позиции автора, обратившего свой взор прежде всего к небу, ощутившего божественно-мифологическую основу происходящего и как бы не склонного разглядывать частности - «ручей», «птиц».

Текст начиная с Совр . 1854 лексически не различается, он принял тот вид, в котором «Весенняя гроза» печатается и в XX в. Однако в синтаксическом отношении выделяется Изд. СПб., 1886 , в нем появились знаки, характерные для тютчевских автографов и соответствующие восторженно-любовному эмоциональному тону произведения («Люблю грозу…»): восклицательный знак в конце 5-й строки и в конце стихотворения, многоточия в конце 6, 8 и 12-й строк, чего не было в предыдущих изданиях. Тексты этого издания готовились А.Н. Майковым. Оценивая издание как наиболее близкое тютчевской манере (не исключено, что в распоряжении Майкова мог быть автограф), ему отдано предпочтение в настоящей публикации.

Датируется 1828 г. на основании цензурной пометы в Галатее : «Января 16 дня, 1829 года»; переработка первого варианта, по-видимому, произведена в начале 1850-х гг.

В Отеч. зап . (С. 63–64) рецензент Изд. 1854 , перепечатав полностью стихотворение и выделив курсивом последнюю строфу, восхищался: «Какой несравненный художник! Восклицание это невольно вырывается у читателя, перечитывающего в десятый раз это маленькое произведение совершеннейшего стиля. И мы повторим вслед за ним, что редко, в немногих стихах удается соединить столько поэтической красоты. Всего больше пленяет в картине, конечно, последний образ изящнейшего вкуса и выдержанный в каждой своей черте. Подобные образы нечасто попадаются в литературе. Но, любуясь художественным окончанием поэтического образа, не надобно терять из виду целое его изображение: оно также исполнено прелести, в нем тоже нет ни одной фальшивой черты и, сверх того, оно все, от начала до конца, дышит таким светлым чувством, что вместе с ним как будто переживаешь вновь лучшие минуты жизни».

Но критик из Пантеона (с. 6) среди неудач тютчевских стихов назвал образ «громокипящий кубок». И.С. Аксаков (Биогр . С. 99) выделил стих. «Весенняя гроза», перепечатал его полностью, сопроводив высказыванием: «Заключим этот отдел поэзии Тютчева одним из самых молодых его стихотворений <…> Так и видится молодая, смеющаяся вверху Геба, а кругом влажный блеск, веселье природы и вся эта майская, грозовая потеха». Мнение Аксакова получило философское обоснование в работе В.С. Соловьева; он предложил философско-эстетическое толкование стихотворения. Связав красоту в природе с явлениями света, Соловьев рассматривал спокойное и подвижное его выражение. Философ дал широкое определение жизни как игры, свободного движения частных сил и положений в индивидуальном целом и усмотрел в движении живых стихийных сил в природе два основных оттенка - «свободной игры и грозной борьбы». Первое увидел он в тютчевском стихотворении о грозе «в начале мая», процитировав почти полностью стихотворение (см. Соловьев. Красота. С. 49–50).

Примечание:
1 Геба - богиня цветущей юности, дочь Геры и Зевса, жена обожествленного Геракла, на пирах богов она служила виночерпием, подносила им нектар и амброзию (греч. мифол.).
2 Зевесов орел - орел - царь животных, источник света, плодородия и бессмертия (греч. мифол.); Зевс избрал орла своим военным знаком.

Комментарий:
Автограф неизвестен.

Первая публикация - Галатея. 1829. Ч. 1. № 3. С. 151, с подписью «Ф. Тютчев». Затем - Совр., 1854. Т. XLIV. С. 24; Изд. 1854. С. 47; Изд. 1868. С. 53; Изд. \ СПб., 1886. С. 6; Изд. 1900. С. 50.

Печатается по Изд. СПб., 1886.

В первом издании стихотворение состояло из трех строф («Люблю грозу...», «С горы бежит...», «Ты скажешь...»); без изменения осталась лишь последняя строфа, две других в первом издании имели несколько иной вид: о «веселье» майской грозы было заявлено уже во второй строке («Как весело весенний гром») и дальше было пространственное определение явления, вообще весьма свойственное Тютчеву («Из края до другого края»); и хотя в позднейших прижизненных изданиях появился другой вариант, сам образ и его словесное выражение повторяются: в первом отрывке из «Фауста» («И беспрерывно бури воют / И землю с края в край метут»), в стих. «Из края в край, из града в град...». Во второй строфе образные компоненты были более конкретны по сравнению с позднейшей редакцией; речь шла о «ручье», «ключе нагорном», «говоре птиц», в дальнейших изданиях появился «поток проворный», «гам лесной», «шум нагорный». Обобщенные образы больше соответствовали отстраненно возвышенной позиции автора, обратившего свой взор прежде всего к небу, ощутившего божественно-мифологическую основу происходящего и как бы не склонного разглядывать частности - «ручей», «птиц».

Текст начиная с Совр. 1854 лексически не различается, он принял тот вид, в котором «Весенняя гроза» печатается и в XX в. Однако в синтаксическом отношении выделяется Изд. СПб., 1886, в нем появились знаки, характерные для тютчевских автографов и соответствующие восторженно-любовному эмоциональному тону произведения («Люблю грозу...»): восклицательный знак в конце 5-й строки и в конце стихотворения, многоточия в конце 6, 8 и 12-й строк, чего не было в предыдущих изданиях. Тексты этого издания готовились А. Н. Майковым. Оценивая издание как наиболее близкое тютчевской манере (не исключено, что в распоряжении Майкова мог быть автограф), ему отдано предпочтение в настоящей публикации.

Датируется 1828 г. на основании цензурной пометы в Галатее: «Января 16 дня, 1829 года»; переработка первого варианта, по-видимому, произведена в начале 1850-х гг.

В Отеч. зап. (С. 63–64) рецензент Изд. 1854, перепечатав полностью стихотворение и выделив курсивом последнюю строфу, восхищался: «Какой несравненный художник! Восклицание это невольно вырывается у читателя, перечитывающего в десятый раз это маленькое произведение совершеннейшего стиля. И мы повторим вслед за ним, что редко, в немногих стихах удается соединить столько поэтической красоты. Всего больше пленяет в картине, конечно, последний образ изящнейшего вкуса и выдержанный в каждой своей черте. Подобные образы нечасто попадаются в литературе. Но, любуясь художественным окончанием поэтического образа, не надобно терять из виду целое его изображение: оно также исполнено прелести, в нем тоже нет ни одной фальшивой черты и, сверх того, оно все, от начала до конца, дышит таким светлым чувством, что вместе с ним как будто переживаешь вновь лучшие минуты жизни».

Но критик из Пантеона среди неудач тютчевских стихов назвал образ «громокипящий кубок». И. С. Аксаков выделил стих. «Весенняя гроза», перепечатал его полностью, сопроводив высказыванием: «Заключим этот отдел поэзии Тютчева одним из самых молодых его стихотворений <...> Так и видится молодая, смеющаяся вверху Геба, а кругом влажный блеск, веселье природы и вся эта майская, грозовая потеха». Мнение Аксакова получило философское обоснование в работе В. С. Соловьева; он предложил философско-эстетическое толкование стихотворения. Связав красоту в природе с явлениями света, Соловьев рассматривал спокойное и подвижное его выражение. Философ дал широкое определение жизни как игры, свободного движения частных сил и положений в индивидуальном целом и усмотрел в движении живых стихийных сил в природе два основных оттенка - «свободной игры и грозной борьбы». Первое увидел он в тютчевском стихотворении о грозе «в начале мая», процитировав почти полностью стихотворение.

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной и шум нагорный -
Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

Анализ стихотворения Тютчева «Весенняя гроза»

Федор Тютчев является одним из родоначальников романтизма в русской литературе. Поэт и дипломат, многие годы проживший за границей, сумел гармонично соединить в своем творчестве западные и славянские традиции, подарив миру десятки удивительных по красоте, ярких, образных и наполненных светом произведений.

Одним из них является стихотворение «Весенняя гроза», написанное в середине 50-х годов 19 века. Как и многие приверженцы романтизма, Федор Тютчев решил сконцентрировать свое внимание на отельном, мимолетном мгновении жизни, преподнеся его таким образом, что и по сей день обычной майской грозой, мастерски воплощенной в стихах, восхищаются тысячи поклонников классической литературы.

С первых строчек этого произведения Федор Тютчев признается в любви к весенней грозе, которая для поэта является не просто явлением природы. Ее Тютчев воспринимает с философской точки зрения, считая, что теплый майский дождь приносит земле очищение и заставляет ее окончательно пробудиться после зимней спячки . Весеннюю грозу поэт отождествляет с молодостью, беспечностью и беззаботностью, проводя тонкую параллель между природой и людьми. По его мнению, именно так же ведут себя молодые люди, покинувшие отчий дом и делающие первые самостоятельные шаги во взрослой жизни. Оно словно бы пробуждаются ото сна, стремясь покорить мир и заявить о себе в полный голос.

Весенний гром, весьма красочно и ярко представленный поэтом в стихотворении, можно сравнить со всплеском эмоций и этапом духовного становления юноши . Вырвавшись из-под родительской опеки, он переосмысливает многие жизненные ценности, обновляется и пытается постичь все то, что до недавнего времени являлось для него тайной за семью печатями. «С горы бежит поток проворный», - именно эти строчки как нельзя лучше подходят для описания большинства молодых людей, которые еще не определились со своим жизненным выбором, но упрямо несутся вперед, подчас сметая все на своем пути. Им нет нужды оглядываться назад, так как они легко расстаются с прошлым, мечтая, чтобы будущее как можно скорее стало реальностью.

И лишь с возрастом, когда годы берут свое, наступает период переосмысления тех поступков, желаний и стремлений, которые свойственны юности. Поэтому в подтексте стихотворения «Весенняя гроза» легко угадывается некоторая ностальгия поэта по тем временам, когда он был молод, свободен, полон сил и надежд. Описывая обычное явление природы, Тютчев словно бы подбадривает потомков, отмечая, что процессы становления личности также неизбежны, как майский дождь, который не бывает без грома и молний. И чем сильнее сотрясаются нравственные и моральные устои молодого человека, тем скорее он сможет научиться отделять правду ото лжи, а добро от зла.

Финальное четверостишье «Весенней грозы» посвящено мифическому сюжету, в котором с присущей для Тютчева образностью предпринята попытка дать объяснение природному явлению с точки зрения древнегреческого эпоса . Однако волшебный сюжет, повествующий о богине Гебе, которая во время кормления орла уронила на землю кубок и пролила питье, чем вызвала дождь и грозу можно трактовать и с философской точки зрения. Этим метафоричным приемом поэт хотел подчеркнуть, что в нашем мире все циклично. И спустя сотни лет все так же будет греметь майский первый гром, и так же представители нового поколения будут считать, что этот мир принадлежит только им, еще не успевшим постичь горечь разочарования, вкус побед и спасительное умиротворение мудрости. А потом вновь все повторится, словно весенняя гроза, которая дарит чувство очищения, свободы и покоя.